- Подлинная история нашего сознания начинается с первой лжи. Свою я помню.
-
- В
русском языке односложное слово недорого стоит. А вот когда присоединяются
суффиксы, или окончания, или приставки, тогда летят пух и перья
-
- Нет
в России палача, который бы не боялся стать однажды жертвой, нет такой жертвы,
пусть самой несчастной, которая не призналась бы (хотя бы себе) в моральной
способности стать палачом.
-
- Как
ни скромно занятое тобой место, если оно хоть сколько-нибудь прилично, будь
уверен, что в один прекрасный день кто-нибудь придет и потребует его для себя
или, что еще хуже, предложит его разделить. Тогда ты должен либо драться за
место, либо оставить его. Я предпочитал второе. Вовсе не потому, что не способен
драться, а скорее из отвращения к себе: если ты выбрал нечто, привлекающее
других, это означает определенную
вульгарность вкуса, И вовсе не важно, что ты набрел на это место первым. Первым
очутиться даже хуже, ибо у тех, кто приходит следом, аппетит больше твоего,
отчасти уже удовлетворенного.
-
- -секретность разводили не столько для того, чтобы сбить с толку
иностранную разведку, сколько
- для поддержания полувоенной дисциплины, единственного, что могло
обеспечить какую-то стабильность производства. В обоих отношениях неуспех был
очевиден. О своей работе на секретном объекте
-
- Эти
категории - детство, взрослость, зрелость - представляются мне весьма странными,
и если я пользуюсь ими иногда в разговоре, то про себя все равно считаю
заемными.
-
- Видимо, всегда было какое-то "я" внутри той маленькой, а потом несколько
большей раковины, вокруг которой "все" происходило. Внутри этой раковины
сущность, называемая "я", никогда не менялась и никогда не переставала наблюдать
за тем, что происходит вовне. Я не намекаю, что внутри была жемчужина.
-
- Формула тюрьмы - недостаток пространства, возмещенный избытком времени.
-
- Именно армия окончательно делает из тебя гражданина; без нее у тебя еще
был бы шанс,
- пусть ничтожный, остаться человеческим существом.
-
- Страна с изумительно гибким языком, способным передать тончайшие
движения человеческой души, с невероятной этической чувствительностью (благой
результат ее в остальном трагической истории) обладала всеми задатками
культурного, духовного рая, подлинного сосуда цивилизации. А стала адом серости
с убогой материалистической догмой и жалкими потребительскими поползновениями.
О России в советские времена
-
- Если кто-то продавался, то не за добро и не за комфорт: таковых не
имелось в наличии. Продавался он по душевной склонности и знал это сам.
Предложения не было, был чистый спрос. О конформизме
в СССР
-
- Начиналось это как накопление знаний, но превратилось в самое важное
занятие, ради которого можно пожертвовать всем. О любви к книгам
-
- Память, я полагаю, есть замена хвоста, навсегда утраченного нами в
счастливом процессе эволюции.
-
- В
конце концов, скука - наиболее распространенная черта существования, и можно
только удивляться, почему она столь мало попаслась в прозе 19-го века, столь
склонной к реализму.
-
- Печальная истина состоит в том, что слова пасуют перед действительностью.
У меня, по крайней мере, такое впечатление, что все пережитое в русском
пространстве, даже будучи отображено с фотографической точностью, просто
отскакивает от английского языка, не оставляя на его поверхности никаких
следов.
-
- Это
была большая комната с тремя рядами парт, портретом Вождя на стене над стулом
учительницы и картой двух полушарий, из которых только одно было законным.
Мальчик садится на место, расстегивает портфель, кладет на парту тетрадь и
ручку, поднимает лицо и приготавливается слушать ахинею. Воспоминание о
детстве
-
- Запрет на эти вещи привел к тому, что русская проза стремительно
выродилась в автопортрет дебила, льстящий его наружности. Пещерный житель
принялся изображать пещеру- О социалистическом
реализме
-
- Будь трагический опыт действительно гарантией шедевра, читатели
составляли бы ничтожное меньшинство в сравнении с бесконечным, множеством
великих авторов, населяющих обветшалые и
только что отстроенные пантеоны.
-
- Без
преувеличений можно утверждать, что ни один писатель в русской истории не
свободен от этого ощущения, приписывающего Божественному Провидению самые
чудовищные вещи и считающего их автоматически подлежащими человеческому
прощению.
-
- В
каком-то смысле [обыкновенный гений vД.Д.] Толстой был неизбежен, потому что
[необыкновенный гений vД.Д.] Достоевский был неповторим.
-
- Вообще, грубо говоря, существует два типа людей и, соответственно, два
типа писателей. Первый, несомненно составляющий большинство, рассматривает жизнь
как единственную доступную нам реальность. Став писателем, такой человек
принимается воспроизводить эту реальность в мельчайших деталях - он даст тебе и
разговор в спальной, и батальную сцену, фактуру мебельной обивки, ароматы,
привкусы, с точностью, соперничающей с непосредственным восприятием, с
восприятием объектива твоей камеры; соперничающей, может быть, даже с самой
реальностью. Закрыв его книгу, чувствуешь себя, как в кинотеатре, когда кончился
фильм: зажигается свет, и ты выходишь на улицу, восхищаясь "техниколором" или
игрой того или иного артиста, которому ты, может быть, даже будешь потом
пытаться подражать в манере речи или осанке. Второй тип - меньшинство -
воспринимает свою (и любую другую) жизнь как лабораторию для испытания
человеческих качеств, сохранение которых в экстремальных обстоятельствах
является принципиально важным как для религиозного, так и для антропологического
варианта прибытия к месту назначения. Как писатель, такой человек не балует тебя
деталями; вместо них он описывает состояния и закоулки души своих героев с
обстоятельностью, вызывающей у тебя прилив благодарности за то, что не был с ним
знаком лично. Закрыть его книгу - все равно что проснуться с изменившимся
лицом.
-
- Есть преступления, простить которые - преступление, и это - одно из них.
О запрещении романов Платонова "Котлован" и "Чевенгур"
-
- Жечь книги - это, в конце концов, всего лишь жест, запрещать их
публикацию - это фальсификация времени.
-
- Чтобы в этих обстоятельствах создать значительное произведение, требуется
такая степень человеческой цельности, которой чаще обладают трагические герои,
нежели авторы трагедии;
-
- Это - монолог, злобный, желчный, страшный, свирепостью напора
напоминающий библейский стих. О романе Юза
Алешковского "Кенгуру"
-
- Такого рода проза предлагает нам конечные вещи там, где искусство
предложило бы бесконечные, успокоение вместо стимула, утешение вместо приговора.
-
- Не
читая стихов общество опускается до такого уровня речи, при котором оно
становится легкой добычей демагога или тирана.
-
- ...
для писателя упоминать свой тюремный опыт - как, впрочем, трудности любого рода-
все равно что для обычных людей хвастаться важными знакомствами...
-
- По
мере того как я пишу эти строки, я замечаю, что первое лицо единственного числа
высовывает
- свою безобразную голову с тревожащей частотой.
-
- -нас меняет то, что мы любим, иногда до потери собственной
индивидуальности.
-
- -я
допрашивал его [Уистена Одена v Д.Д.] с пристрастием на предмет современной
поэзии, особенно о самих поэтах. Впрочем, это было вполне понятно, потому что
единственная английская фраза, в которой я знал, что не сделаю ошибки, была:
"Мистер Оден, что вы думаете о..." - и дальше следовало имя.
-
- "Для вас это
было бы хорошо. Хотя бы потому, что там рядом армянская церковь, а службу лучше
слушать, когда не понимаешь слов. Вы же не знаете армянского?" Я не знал.
-
- Нравится нам это или нет, мы здесь для того, чтобы узнать не только что
время делает с людьми, но что язык делает с временем.
-
- Это город, где у вас не может быть воспоминаний, проживи вы в нем всю
жизнь. О Рио-де-Жанейро
|